Сегодня мы рады осветить важную тему особенностей психологического состояния человека в пожилом возрасте. Мы все рано или поздно постраеем и вместо того, чтобы с ужасом уходить в отрицание или игнорирование этого факта, нам важно быть готовым к будущему, к переживанию этого незбежного периода.
Сегодня мы поговорили с человеком с большим сердцем, клиническим психологом и онкопсихологом Инной Сергеевной Ковалевой, чей практический опыт работы с людьми серебряного возраста по-истине бесценен и уникален. Именно по этой причине, Инна Сергеевна уже второй год подряд возглавляет на конгрессах Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиги (ОППЛ) секцию "Геронтопсихотерапия", целью которой является освещение актуальных психологических проблем, с которыми неизбежно сталкиваются пожилые люди.
Так как помочь людям справиться с особенностями и патологиями пожилого возраста? Почему важно поднимать эту тему в среде психологического сообщества? И как помочь окружающим и близким людям понять и принять неизбежные изменения психологического и психического здоровья пожилых родственников? Об этом рассказывает Инна Ковалева:
Важно признать, что тема старости, её особенностей, болезней и патологий до сих пор не вызывает должного уважения и внимания не только со стороны профессионального сообщества, но и нашего общества в целом. Оставаясь один на один со своей старостью, пожилой человек как никто другой нуждается в помощи, принятии, любви и заботе. Сопровождая его, членов его семьи и персонал, мы (специалисты) зачастую оказываемся единственной надеждой не просто доживать жизнь, а жить её полноценно и счастливо, несмотря ни на что.
Но и самим профессионалам крайне важно иметь возможность разделять всю гамму переживаемых чувств с коллегами, делиться опытом, перенимать его у других, учиться новому и растить себя как личность.
С 1 по 4 ноября 2025 года в Москве состоялось крупнейшее мероприятие в области психологии и психотерапии: Конгресс «Психотерапия в бурноменяющемся мире». Организатором Конгресса стало крупнейшее в России профессиональное сообщество частнопрактикующих психологов и психотерапевтов — Общероссийская профессиональная психотерапевтическая лига (ОППЛ).
Научная секция «Геронтопсихотерапия» только второй год подряд поднимает тему старшего возраста, но уже добилась мощных результатов. В прошлом году на Втором межконтинентальном экстерриториальном конгрессе «Психотерапия без границ: Дети. Семья. Общество. Будущее» был проведен симпозиум. В этом году нами была выбрана общая, очень многогранная тема «Старость и эмиграция».
Секция «Геронтопсихотерапия» работала в гибридном формате, состояла из семи докладов, мастер-классов и круглого стола. Коллеги представили международный опыт работы с особенностями психотерапевтического сопровождения клиентов пожилого возраста, членов их семей и разнообразных служб поддержки, опираясь на практики не только отечественной психотерапии, но и Израиля, Великобритании, Турции, Финляндии, Украины. На секции прозвучали также личные истории выживания в эмиграции и в «новой жизни» самих спикеров и их семей.
Вызовы современности, насильственное разрушение привычного мира, круга общения, семейных уз, статуса, вынужденное переселение, особенно остро ранят людей старшего возраста. На всех уровнях теряется ощущение и понятие дома как безопасного и поддерживающего пространства, порождая всё большее количество одиноких, несчастных людей, не способных выстраивать жизнь заново.
Утрата своей идентичности, причастности и нужности воспринимается человеком как социальная смерть. Попытки «прижиться» и поиски новых тактик совладания с тяжелой действительностью, протекающие через процесс горевания, депрессию, болезнь, неизменно приводят к экзистенциальным кризисам, когнитивному снижению, потере себя.
Тяжким бременем эти испытания ложатся на всю семью пожилого человека. Близкие не справляются с травмой «переезда» и её последствиями не потому, что они плохие или что-то делают неправильно, — эту травму невозможно победить. По сути, важна не победа над обстоятельствами, сейчас важно выжить в них.
В работе секции эмиграция и многогранность её последствий, рассматривается как случившийся факт и как метафора преклонных лет. Старость, как принудительное выселение навсегда, как «переезд» в новое время, в семью, в страну, в специализированное учреждение, в новое состояние, в патологию. Как переход в новое бытие.
Правда жизни такова, что в работе секции принимает участие малое количество слушателей, что очень символично. Старики никому не нужны. Работающими с ними так же мало кому интересны, а сама тема больше отторгается, чем привлекает.
Тем не менее, каждый из спикеров знает, почему участие в конференции важно для него, какие запросы он решает, к чему идёт, что хочет познать, что хочет изменить.
Как руководитель научной секции «Геронтопсихотерапия» хочу выразить слова благодарности каждому спикеру, нашим пациентам и их семьям, коллегам, за помощь в создании докладов. Лиге за возможность говорить о такой сложной теме.
За глубокое понимание важности просвещения и образования в вопросах старшего возраста. За данную возможность профессионалам познавать, совершенствоваться, помогать нуждающимся людям, их близким, специалистам, оказавшимся в сложной ситуации встречи со старостью, особенно патологической. За устремление растить новые высокопрофессиональные кадры, объединять их, развивать психологию и психотерапию в России. Это дарит веру в то, что болеющий человек не останется один на один со своей проблемой.
С радостью представляю свою статью, вдохновленную актуальными
Маленькие шаги, как искусство жизни и душевного исцеления в старшем возрасте
За столом, напротив сидел пожилой мужчина. В свои 84 года он прекрасно выглядел и напоминал голливудского актера. Только в глазах читалась безнадежность. После смерти супруги сын перевез его в Москву, поселил в своей шикарной квартире, предоставил машину с водителем. Казалось бы, делай что хочешь, ни в чем себе не отказывай. Но внуки в институте, сын на работе, домработница чужой человек. Материальные блага и «свобода» не помогали в приспособлении к новым условиям. Боль потери и одиночество, не смотря на любящее окружение, все глубже погружали в тоску. Было принято решение о новом переезде с целью оказания помощи психологом, неврологом и общей социализацией.
В частном пансионате для пожилых сеньоров мужчина находился третью неделю. Сын просил побороться с плохим настроением отца, а тот в кабинете психолога говорил:
-Я не вижу смысла просыпаться по утрам. Всю ночь мне снится жена и это не радость, а мука. Этот пансионат ведь клетка, хотя и золотая. Вы это понимаете?..
Понимаю. Каким бы не было прекрасным учреждение по уходу, высоко обученными сотрудники, каждый сеньор и сеньора хочет домой. Хочет просыпаться в своей постели, говорить со своим котом, поливать цветы на подоконнике, пить чай из надбитой, но любимой чашки.
Все это, любимое и памятное, можно привезти в пансионат. Нужно! Но горькая истинна заключается в том, что это самообман, попытка имитировать дом не дома.
Саму по себе старость, необходимо рассматривать как принудительное выселение навсегда, как «переезд» в новое время, в новое состояние, часто в патологию. Как переход в новое бытие. Этот вызов накладывается на общественные перемены и личные драмы, остро раня. Приводит к насильственному разрушению привычного мира, круга общения, семейных уз, статуса.
Любой вынужденный переезд в этом возрасте травма и не важно, в другую семью, город, страну, учреждение. Утрата собственной причастности и нужности, воспринимается человеком как социальная смерть. Через процесс горевания, депрессию может приводить к тяжёлым психологическим кризисам, обострению хронических заболеваний, когнитивному снижению, угрозе ментальному здоровью, потере себя.
Никто не снимает ответственности и с самого пожилого человека в принятии наступившего возрастного периода с его ограничениями и собой, совершенно другим; критической оценке своих ресурсов; исследовании своих возможностей; осознания пройденного жизненного пути и неизбежной платы за него; поиске новых смыслов, целей, места своей нужности и людей, похоже мыслящих. Открывать мир и себя самого можно в любом возрасте. Вопрос, какую стратегию выбрать? Эти глубоко экзистенциальные вопросы и являются темой для психотерапевтического сопровождения.
Поиск новых тактик совладания во многом зависит и от сложившихся отношений внутри семьи, ее материальных возможностей, душевных качеств сотрудников выбранного учреждения, понимающего отношения руководства пансионатов, правильно подобранной медикаментозной, психотерапевтической, социальной и духовной помощи.
Знаю, о чем говорю. Моя семья стала беженцами. Потеряв все в один момент, новая жизнь казалась едва представимой. Растерянные, наполненные воспоминаниями, непониманием, обидой, чувством несправедливости, виной, вынуждено выстраивая новую жизнь в новых обстоятельствах, в другой стране, мы знали, чтобы выжить необходимо самим создавать атмосферу. Она важнее стен и мебели. Но в состоянии душевной ажитации, психологической травмы, непроходящей тоски по родному дому, депрессии, почти невозможно смириться с изгнанием. Каждую минуту приходится преодолевать сомнения, страх, уговаривать себя потерпеть, подождать. Надежда играет двойную и каверзную роль- поддерживает желанием вернуться в прошлое и мешает отдаться созданию нового.
Пережив этот сложный личный опыт, я имею смелость сказать, что понимаю неутолимую жажду своих клиентов вернуться домой. Каким бы он не был и где. Переезд превращается в тяжёлое испытание, выдержать которое нужны силы, здоровье, энергия, смыслы, все таже надежда, близкие люди, забота и время. Времени у стариков мало. Остается одна надежда на то, что перед смертью они не будут одни. Она же, мешает адаптироваться и выстраивать другую систему координат.
Если семья самостоятельно не справляется, именно перед пансионатом встает задача создания той самой атмосферы, целительного пространства, безопасного и поддерживающего, в котором жители обретут новые знакомства, начнут заново свою уходящую жизнь, родственники будут без страха навещать их. «Самое лучшее лекарство общение», говорят мои подопечные. «Динозавры вымерли, потому что бродили в одиночку». Прошу заметить, это фразы принадлежат дементным пациентам. Сотрудники учреждений стараются помочь человеку «чуждую и чужую» действительность сделать своей. Определить и занять свое место в ней.
Основатель паллиативной медицины и первого хосписа в России, А.В. Гнездилов говорил данные слова о хосписе. Но в полной мере они адресуются любому учреждению долгосрочного ухода.
«В больнице происходит депривация дома. Человек лишается обычной жизни, своих близких, привычно окружающих его предметов. Здесь он подчинен режиму государственного учреждения. В противоположность этому, хоспис ставит задачей создание дома в своих стенах, дома, в котором человек чувствовал бы себя защищенным. Когда мы оцениваем пациента, мы должны помнить, что человек- это не только его тело, но и весь его психический мир, и, прежде всего, связь с понятием «дома».
Должно повторить наиважнейший аспект- совершенно не важно, когнитивно сохранен пожилой человек или он имеет нейродегенеративное заболевание, каждый хочет быть дома. Одни осознанно, другие на глубоко подсознательном уровне. Каждый скучает по дому. Каждый хочет умереть дома. Каждый будет выдумывать, выискивать причины для возвращения. Каждый будет «собираться, уезжать домой». Каждому необходимо время для адаптации в новых условиях.
Подопечная, 91летняя женщина, фактически не контактна, вдруг, на мой вопрос чего бы она хотела, в прямом смысле подпрыгнула на стуле и закричала: «Домой!» Это было так неожиданно и не прогнозируемо, что я сама подскочила на стуле. Ее крик, ответ любому сомневающемуся в силе домашней обстановки, привязанности к ней, любви к родным людям, животным, предметам.
Настоящий экзистенциальный вызов принимает на себя семья пожилого человека, если присутствует тяжелое заболевание. Сотни историй можно рассказать о том, как ухаживающие уходят раньше тех, за кем они ухаживают. С горечью, корректно, но правдиво мы говорим о том, дома один ухаживающий не справится. Он погибнет! Бессилие, усталость, агрессию переживает любой человек, оказывающий уход долгие годы подряд. Сложно оставаться адекватным человеком в вынужденном общении и не начать переходить грани гуманного отношения к больному! Не стоит дожидаться потери последних сил. Очень скоро деменция поглотит всё. Спасать и спасаться будет некому. Нужно принять помощь со стороны. Пока не поздно.
Даже осознавая тот факт, что все мы хотим быть дома, в обстоятельствах болезни, пансионат остается единственным спасением, где можно организовать новую жизнь. Свободную, безопасную, приятную, наполненную общением, событиями, эмоциями, впечатлениями. Он станет местом отдыха, восстановления и поддержки. Буферной зоной с возможностью мирно провести время любящим, но уставшим от последствий болезни и друг друга, людям.
Стресс, возникающий у человека с деменцией по причине смены места пребывания, безусловно может протекать остро первое время. После переезда особенно возрастают проблемы ухода в связи с его полной дезориентацией, сопротивлением, агрессией. Тяжесть и продолжительность травмы очень индивидуальны, чаще носят временный характер. Стресс проходит с формированием новых связей, доверия пространству, обретении чувства нужности и значимости, принадлежности к коллективу и происходящему. Нужно время, терпение, понимание. И еще раз терпение.
При прогрессировании деменции «успокаивает» одно, человек перестанет помнить себя. Но дожить до этой стадии нужны душевные силы прежде всего ухаживающим.
Успех снижения травмы переезда и его последствий во многом зависит от работы команды, от первой встречи с гостем, от его «захода» в новый общий дом. Зная специфику возраста, болезней, личностных особенностей, продуктивно выстраивается полноценное и всеобъемлющее сопровождение пожилого человека, вовремя и полноценно оказывается помощь его семье.
Но есть трудность- обманчивая надежда. Напоминаю о ней близким, но продолжаю ежедневно сталкиваться. Адаптируясь в пансионате, человек привыкает, привязывается к сиделкам, мужчины влюбляются в них, кто-то относиться как к дочерям. Создается новая социальная группа со всеми законами своего функционирования. Определяется лидер, аутсайдер, «белая ворона». Образовываются компании по интересам. Как в любом коллективе.
Не вдаваясь в подробности пансионной жизни, скажу, что не у всех пожилых россиян такой наполненный, яркий и интересный день! Часто на занятиях говорю своим «ученицам», что они живут при коммунизме, который так мечтали построить в свои молодые годы. С удовольствием отправляю фотографии, видео родственникам. Делаю аудиозаписи самых интересных моментов.
С течением времени дети видят позитивные перемены в поведении и состоянии родных и говорят: «Мама так изменилась! Она стала как прежде! Мы решили забрать ее домой!»
В эти минуты нам, команде специалистов, хочется плакать. Близкие, и так не принимая состояние своих родителей, сопротивляясь ему, не осознают происходящее. За это время они получили собственный социальный отдых! Выспались, нагулялись, наобщались, пришли в себя. Думают, «так будет и дома», «не всё так плохо», «вы привели ее так быстро в чувства, мы сами точно сможем». Недооценивают роль целой команды профессионалов, переоценивая самих себя. Если не удается убедить их оставить маму или папу с нами, через неделю их возвращают в тяжелом психоэмоциональном состоянии, часто в психозе и все начинается заново, только сложнее, дольше, с невосполнимыми последствиями регресса. Травма на незатянувшуюся травму сродни двойному сиротству, двойной потери. Для любого возраста это запредельные переживания, а для психики и работы мозга стариков фатальные.
Еще страшнее, когда обещают родителям забрать их домой на недельку, потом вернуть обратно. Эта идея детям кажется прекрасной, но никто не желает признавать, что рождена она из собственных эгоистических мотивов быть хорошим мальчиком или девочкой. Не хотят взрослые дети думать о том, как придется насильно выволакивать маму из родной квартиры, потому что она хочет остаться в ней. Как после возвращения в пансионат придется добавлять седативные средства, чтобы вывести ее из стресса. К большому сожалению, специалистам часто приходиться бороться не только с болезнью постояльцев, ее неадекватными проявлениями, но в большей степени с психологическим вредительством семьи, которая не прислушивается к рекомендациям, думает не о близких, а только о своих, не всегда адекватных ситуации, хотелках. Чувство вины я называю пожирающим. В данных обстоятельствах пожирается критическое мышление членов семьи, что радикально отягощает психику пожилого человека, далеко не лучшим образом влияет на жизнь всей его новой социальной группы и персонал учреждения.
Психологическое сопровождение, кроме индивидуальной помощи, должно основываться на терапии средой, которая будет максимально приближенна к домашней. Когда кот Барсик, свернувшись калачиком, спит на шерстяном пледе или «ворует» ручки во время занятия. Когда можно слушать любимую песню, наблюдая в окно за белками. Когда пахнет с кухни жаренной печенью, а компот из сухофруктов напоминает детство. Как раньше, как дома.
Но не когда несколько десятков человек на одном этаже и твое имя не помнят, не когда на тебя надевают чужие вещи, не когда тебя будят в четыре утра сменить памперс, потому что в отделении шестьдесят человек, а сиделок две-три и они не успевают до завтрака обслужить всех. Такой «дом» превращается в тюрьму и чем тяжелее твое состояние, чем больше ты уязвим, тем больше свободы у твоих тюремщиков, ведь ты никак не можешь постоять за себя. Тем страшнее, когда подобное происходит на уровне государственной системы, так как оказывать сопротивление безликой машине равно самоубийству.
«У Достоевского все люди чудовища. Этот пансионат его детище…» Прямая речь женщины, живущей в подобном заведении. Она, как и сотни тысяч других людей, одинока, зависима от инвалидности, беззащитна, утратившая самостоятельность и контроль над своей жизнью, отданная под опеку государства.
Как помочь? Со своими подопечными я начинаю писать новую главу их книги бытия «Молитвой маленьких шагов» А.Э. Экзюпери.
«Господи, я прошу не о чудесах и не о миражах, а о силе каждого дня. Научи меня искусству маленьких шагов. Помоги мне быть здесь и сейчас и воспринять эту минуту как самую важную. Пошли мне в нужный момент кого-то, у кого хватит мужества сказать мне правду, но сказать ее любя!Дай мне не то, чего я себе желаю, а то, что мне действительно необходимо».
Вместе мы стараемся познать себя нового, заметить мелочи, наполняющие радостью, принять неизбежное. Находим внутренние опоры, ценим дарованное, благодарим. Это позволяет не мучаться вопросом: «За что мне это?», а перефразировать: «Для чего?». Они ведут дневники, записывая свои маленькие победы. Пишут письма. Иногда такие послания просто собираются в коробки и хранятся в моем кабинете. Через этот письменный, душевный разговор выплескиваются страдания.
Мы создаем «Книги Воспоминаний». Их герои говорят, что мы заново пишем их жизнь и в этом и есть сама жизнь! Пока они знают, видят, слышат, чувствуют, что интересны кому-то, они будут жить. Воспоминания оживляют пустоту, поселившуюся внутри иногда очень давно.
Выстраиваем пространство и его наполнение так, чтобы они возвращались во время своей молодости. Опираясь на свои победы, радости, гордости, красоту всего прожитого, становились сильнее и удерживались в новой среде.
Бесконечно много нужно говорить о исцелении прикосновениями. Тактильный голод в депривации добавляет душевной боли.
Наибольший терапевтический эффект имеет переключение с себя на нужду другого. Недавний случай из практики доказал, когда мы забываем о себе помогая другому, это дает силы всем и каждому. 91-летняя женщина похоронила дочь. Скорбь не заглушала, проживала сполна, но проявляя деятельную любовь. Взяла шефство над тремя соседями в пансионате. Вывозила их на прогулку, помогала повару на кухне, подметала территорию во дворе. Через три месяца сказала: «Я занимала время днем максимально. На мысли о дочери у меня оставалась только ночь…»
Травма переезда может запустить программу самоуничтожения, через эмоциональную, социальную и духовную изоляцию. Оказавшиеся рядом специалисты способны сохранить чувство достоинства человека, его ценность и самоценность, помочь выстроить новые отношения и с близкими в сложный период.
Если человек имеет тяжёлые когнитивные нарушения, решение за него принимает семья. Но так бывает и со здоровыми людьми, когда их обманным путем размещают в пансионате. Мне хочется никогда не забыть эти встречи именно для того, чтобы говорить о них.
После операции на сердце, своей одинокой, но обеспеченной дорогим жильем в центре Москве тете, племянница пообещала отличную реабилитацию в пансионате и возвращение домой через три месяца. Время шло, племянница приехала только однажды, оформить наследство. Тетушка ждала окончания оговоренного срока, ответственно занималась, восстанавливалась, заботилась о соседках по комнате. Ждала май, потом август, надеялась вернуться в любимый дом к новому году. Как ветеран Великой Отечественной войны, особенно хотела и верила, что великую дату 9 мая отпразднует дома. Но ей даже не позвонили из дома. Наши поздравления и В.Путина не смогли затмить желание увидеться с родными.
Она напоминала мне Виктора Франкла, который выжил в концлагере благодаря смыслу, хотел увидеть свою жену. Хоть на секундочку. Моя подопечная нашла свой смысл противостояния. Она жила надеждой успеть разобрать архив мужа, профессора, перечитать его научные труды, переслушать коллекцию классической музыки. Рассказывала, как хотела бы готовить любимую рыбку, пить теплое молоко с медом перед сном и засыпать в кровати, доставшейся по наследству от мамы.
Полтора года ушло на то, чтобы она произнесла вслух, не глядя мне в глаза, фразу: «Инночка… Наверное она никогда не заберет меня домой…» Имя племянницы она никогда не произносила вслух, отказывалась ей звонить из страха услышать то, к чему не была готова. Как смириться с предательством родного человека? Несчастная, обманутая женщина умерла в пансионате, спустя шесть лет томительного ожидания.
Мы стали свидетелями настоящего психологического убийства. Она приехала к нам совершенно когнитивно сохранная. Далее горькая встреча с правдой, депрессия, попытки пассивного суицида (отказ от приема медицинских препаратов, еды, жидкости), потеря смысла бороться, как следствие всего, деменция. Кого винить? Спасибо племяннице, что не выбросила богатую тетушку на улицу, а исправно содержала, правильнее сказать, держала в пансионате.
Когда дальние родственники приехали за вещами, оказалось, нашу подопечную нет в чем хоронить. Платьев она не носила, юбки были слишком велики. Сиделка, которая все эти годы ухаживала за ней, отдала часть своей зарплаты и попросила купить усопшей новое платьице и косыночку для погребения.
Травму переезда наша подопечная не смогла пережить от того, что удар был слишком мощный, нанесен изнутри, самыми близкими. Она не оправилась от него, не сморя на все наши усилия, помощь, любовь, заботу. Обман, как яд, попал в организм и уничтожил его. И здесь морально мучительный вопрос для нас. С одной стороны спасали, с другой продлевали ее горе, как ни старались смягчить ее боль.
Моя дорогая подопечная, Валентина Никифоровна, с болезнью Альцгеймера, уже имея тяжелые нарушения речи, сказала: «Врач лечит, а иногда калечит». Так и с родными. Семья помогает, а иногда гробит.
Кто-то может возразить: «Мы не знаем, какие отношения были между тетей и племянницей». Безусловно. Судить никто никого не имеет права. Чужая семья потемки. Но всегда есть но. Наказать сильнее смерти невозможно! Один из самых важных постулатов, транслируемых мной. Встреча со старостью родителей является самым сложным экзистенциальным испытанием. В случае патологической старости для многих она становится не реальной к прохождению и выживанию… И тут либо- либо. Кто мы в этом?
За много лет работы я стала свидетелем не более десятка случаев добровольного и осознанного согласия самого пожилого человека переехать жить в пансионат до конца своих дней. И все были дамы с легким когнитивным снижением, но, мягко скажем, отвратительным характером. Как говорят в режиссуре, «тянули одеяло на себя», затмевая значимостью собственной персоны и непомерными требованиями. Либо упованием своей печалью. Каждая отказывалась впускать в дом сиделку, «чужого человека, который будет рыться в моих вещах и есть мою еду». Командовать десятком сотрудников куда приятнее, чем одним. Своей «голубой кровью» они изысканно унижали постояльцев, указывали их место. Оскорбляли персонал, относились как к холопам, рожденным прислуживать, ведь «я им плачу такие деньжища!»
С такими гостями не просто, и, согласитесь, не просто с годами не стать тем самым тюремщиком. По многолетним наблюдениям, именно такие дамы живут очень-очень долго. Дополнительный урок на проверку человеколюбия и новый экзистенциальный вызов окружению, когда старость, дряхлость, болезнь, немощь превращаются в пыточную камеру для каждого, кто рядом.
Работая над статьей, вспомнила интервью со своей 92-летней «ученицей», Заслуженным Учителем Российской Федерации с 42-летним трудовым стажем.
-Тамара Артемовна. Сколько вам лет?
-Ой, а я забыла. (Смеется). В 1933 родилась.
-Как вы думаете, если пожилой человек остается один, ему лучше жить дома или в пансионате, где живут другие люди?
-Там, где есть люди!
-А почему?
-Потому что общение — это жизнь! Когда ты один, кто к тебе придет? А это конец жизненного пути. Здесь у нас- жизнь! Мы общаемся, у нас мероприятия, гости приходят. Каждый день чем-то насыщен. Эта насыщенность сокращает гнусные мысли и настроения, то, что гасит в человеке порядочные настроения, мысли. Все это продолжает мою жизнь разговорами, новыми знаниями. Это много значит. В противном случае, человек очень быстро угасает и сам не замечает этого, думает, что это так и надо, а на самом деле он может долго прожить.
-Взрослым детям не просто принять решение о поиске пансионата для своих любимых родителей. Как бы вы их поддержали?
-Важно, как думает сам человек, мечтает ли он продолжить жизнь или закончить? Я бы сказала, что мне важны встречи с разными людьми, которые дарят надежды, заставляют не думать о болячках, о плохом, что еще не все потеряно, обеспечивают тонус. Жизнь продлевается именно общением с людьми.
Не смотря на заболевание, всю съемочную группу она потрясла глубиной своих мыслей. Как будто бы ждала этого момента триумфа, напоследок. Я, тоже ошеломленная, молчала в ответ.
-Почему вы молчите? Я вас не слышу, -спрашивала она, не ориентируясь в пространстве из-за потери зрения. Растерялась.
-Не слышите, потому что я плачу… У меня нет слов, чтобы выразить какая вы молодец.
-Человек плачет, значит он чувствует. Когда трудно выразить словами, именно слезы выдают ваше состояние. Это много значит. Находясь рядом с другим человеком, нужно чувствовать, понимать, делиться. Нужно быть с ним.
Мы все хотим, чтобы нас понимали, ценили, принимали, любили. Как бы не пугающе читались строки о травме переезда, именно общность людей дает возможность старикам пожить перед смертью! Видя испытания, выпадающие семьям, где пожилые люди страдают нейродегенеративными заболевания, всегда испытываешь горечь, но ещё больше глубокого уважения. Стараясь помочь не только болеющему, мы поддерживаем родных, чтобы у них освобождались силы и время пожить и свою жизнь.
Андрей Гнездилов говорил: «В задачах хосписа не на последнем месте- действенная любовь к больному и, вместе с тем, желание пробудить в пациенте ответные чувства, способствуя тем самым проявлению его личностных начал и возможности самовыражения. То, что мы пытаемся дать больному, это любовь-раскрепощение, которая делает человека не зависимым, а свободным».
Всякая трудность, болезнь, травма станет чуть переносимее только в одном случае, когда человек не одинок. Именно через помощь нуждающимся мы открываем самих себя, вырастаем духовно, меняемся сами и меняем мир вокруг. Становимся независимыми и свободными. Маленькими шагами, направляясь на встречу друг к другу мы научаемся любить"."
Статья подготовлена по материалам автора:
Ковалёва Инна Сергеевна - клинический психолог, онкопсихолог, Член Союза Писателей России, преподаватель Санкт-Петербургского института практической психологии «Иматон», Московского Института Психоанализа. Руководитель секции "Геронтопсихотерапия" на Конгрессе психотерапевтов и психологов в 2024 и 2025 гг..