«Он вернулся домой живым, но вместе с ним в наш дом пришло что-то чужое, тяжёлое, словно невидимый спутник. По ночам он вскакивает с кровати, глаза полны ужаса, он кричит так, будто снова находится там. Я обнимаю его, говорю, что всё позади, что он дома, но в эти минуты он меня не слышит. А днём он либо молчит, отстранённый и далёкий, либо срывается на пустяках. Я смотрю на него и понимаю: он рядом, но в то же время очень далеко».
Эти слова можно услышать от жены мужчины, вернувшегося из зоны боевых действий. Они звучат как исповедь человека, который оказался лицом к лицу с чужим, непривычным состоянием своего близкого. Человека, который физически вернулся домой, но вместе с ним домой пришли воспоминания и переживания, оставившие глубокий след.
Для окружающих может быть непонятно, почему человек, которому повезло вернуться живым, ведёт себя так, словно он всё ещё там. Почему он не может «просто забыть», «взять себя в руки» или «жить дальше». Но для семьи, которая видит всё это каждый день, очевидно: это не вопрос силы воли, это не характер. Это болезнь, которая называется посттравматическим стрессовым расстройством. Она не всегда заметна со стороны, но для тех, кто живёт рядом, она проявляется каждый день.
Кто-то после возвращения не может переносить громкие звуки. Любой хлопок — двери, машины, петарды — заставляет человека вздрагивать, искать укрытие, закрывать голову руками. Взрослый, сильный мужчина, прошедший через тяжёлое испытание, вдруг реагирует так, как будто жизнь снова висит на волоске. Другой перестаёт выходить из дома: люди на улице, случайные разговоры, толпа в транспорте становятся для него источником напряжения и тревоги. Он как будто прячет себя от мира, потому что мир слишком похож на ту реальность, откуда он только что выбрался. Третий уходит в молчание. Он не кричит, не вздрагивает, не бегает в ночи. Но его молчание — это как стена, которая всё выше и выше. Родные больше не узнают в нём того человека, которого ждали.
Каждый случай разный, но суть одна: тяжёлый опыт не остаётся «там», он возвращается вместе с человеком. И тогда рядом оказываются близкие. Жёны, дети, родители — те, кто принимали его в объятия в день возвращения, и те, кто теперь каждый день сталкиваются с новой, непонятной стороной того, кого они любят. Для них это испытание не меньшее, чем для самого пострадавшего. Потому что жить рядом с человеком, у которого ПТСР, значит каждый день встречаться с его болью, растерянностью, страхом.
И здесь неизбежно возникает чувство беспомощности. Жена может пытаться «достучаться», вернуть мужа разговорами, просьбами, упрёками. Родители стараются убедить сына, что «надо отвлечься». Дети, чувствуя напряжение в доме, начинают вести себя так, будто стараются исчезнуть. Но чем больше усилий, тем очевиднее становится: сил семьи недостаточно, чтобы справиться с этим в одиночку. Лечением занимаются специалисты. Но именно семья — та среда, в которой человек может решиться на шаг к помощи и удержаться в этом непростом процессе.
Иногда поддержка выражается в самом простом — быть рядом, не требовать невозможного. Не говорить «будь прежним», не сравнивать с тем, каким он был, не обвинять. Иногда главным становится терпение, даже молчаливое. Но вместе с этим близкие могут стать теми, кто мягко, но настойчиво подталкивает к врачу или психотерапевту. Без этого шага болезнь редко отпускает сама.
И всё же нельзя забывать: семья — это не только ресурс, но и те, кто тоже устают. Жить рядом с человеком, который каждую ночь просыпается в холодном поту или вздрагивает от любого стука, непросто. Это истощает, вызывает раздражение, бессилие, чувство вины за собственную усталость. Иногда жёны таких мужчин признаются: «Я сама больше не сплю. Я всё время в напряжении, жду, что он опять проснётся и закричит. Я уже не знаю, где моя жизнь». И это честно. Потому что и у близких есть предел.
Поэтому поддержка нужна не только тем, кто вернулся из зоны боевых действий, но и тем, кто их ждёт дома. И в какой-то момент важно признать: да, я больше не справляюсь, и мне тоже нужна помощь. Это может быть разговор со специалистом, участие в группах поддержки, консультация психотерапевта. Искать помощи для себя — это не предательство и не слабость, это часть заботы обо всей семье.
И ещё одна важная деталь: помощь близкому и собственная поддержка не должны пересекаться у одного и того же специалиста. Если мужчина с ПТСР обращается к врачу или психотерапевту, его жена или родители должны искать своего собеседника отдельно. Это даёт возможность каждому получить внимание и поддержку, не смешивая роли и не создавая лишнего напряжения.
Он вернулся домой живым, но изменённым. Вместе с ним домой вошло то, что невозможно оставить «там». И рядом оказались те, кто любят его, но сами оказались втянуты в круг этой боли. Понимание, что с этим можно справиться — с помощью специалистов и при участии близких — становится опорой. ПТСР нельзя «перетерпеть» или «переждать». Но с ним можно жить и работать, и постепенно возвращать себя и свою семью к жизни.
Статья подготовлена по материалам автора:
Сергей Козыкин - аккредитованный психолог и психотерапевт СРО Национальная ассоциация "Союз психотерапевтов и психологов", аккредитованный супервизор, гипервизор и обучающий личный терапевт Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиги (ОППЛ), действительный член ОППЛ.